
Предыдущие части: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7.
Мы с вами проделали хорошую работу, но это не вся работа. Нам предстоит еще углубленный анализ фигурантов данной истории, ибо не все еще точки расставлены. Но пока что, сейчас, мы можем расслабиться, и поговорить об иных аспектах. Об общественном мнении, правозащитном движении и судебной системе, как они проявили себя в данной истории.
Как уже говорилось, реакция на сексуальные преступления носит крайне острый и агрессивный характер. Это объясняется тем, что задеваются самые глубокие слои нашей эмоциональности, сформированные в глубоком детстве и младенчестве. То самое либидо родителей, которое сообщалось нам родительскими ласками, пока мы были карапузами, и которое является основой здоровой личности человека.
Достаточно вспомнить невроз Зощенко, чтобы увидеть, как эта глубинная эмоциональность реализуется, и понять, что вот это вот - это уже не личность. Это уже зверь, который живет в каждом из нас.
Я не зря взял такой тег для этого цикла. Есть две книжки одного фантастического цикла, "Волчья натура" и "Зверь в каждом из нас". Этот цикл написал прекрасный писатель Владимир Васильев, это приключенческо-боевая фантастика, качественное и увлекательное чтиво. Лично я перечитывал эти книги несколько раз. Они откровенно хороши. Вам - рекомендую.
Так вот.
Кто прочитает эти книги, не только получит удовольствие - но также сможет провести параллели как с этим циклом, так и с реальными событиями вокруг этого процесса. Параллели исключительные, надо сказать, во всей красе и шири. И вот это вот название второй книги цикла - "Зверь в каждом из нас" - оно про обычных людей.
Известие о задержании и сути обвинения Дмитриева моментально поляризовало общество. Рассудочное отношение к ситуации сохранили немногие, но и те, кто сохранил - потеряли очень быстро. Потому что групповой импринтинг. Психология толпы. Как в книге Васильева. Еще вчера мирные довольные жизнью обыватели захотели крови.
Мне было интересно наблюдать общественную реакцию, которая затронула медиасферу. Очень многие уважаемые мной люди высказывались крайне агрессивно. Сейчас мы знаем, что это было несколько неправильно, и в общем, мне немного обидно за этих людей. Впрочем, моего уважения они не потеряли. Если бы я не заинтересовался этой темой (тут надо благодарить Шария), и не полез в нее с головой, я бы скорее всего остался сторонним созерцателем, и никак бы на это не реагировал. Но мы с вами влезли в это все, разобрались, и разбирались мы рассудочно, с позиции холодного анализа и определенных научных представлений. И потому сейчас мы можем обижаться за тех, кто травил Дмитриева. Но вправе ли мы их осуждать?
Еще раз повторяю - сексуальные преступления против детей актуализируют самые глубинные слои психики. Те слои, о которых писал Зощенко на своем примере. Те слои, которые труднее всего осознаются, практически не контролируются, и которые способны довести человека не только до аффекта - а и до соматических поражений.
Это зверь. Зверь, который живет в каждом из нас, который есть мы, и которого мы не можем сдержать, когда он вырывается на свободу.
Реакция обвиняющей общественности, острая, резкая агрессивная, бескомпромиссная, которую мы наблюдали, и каковую реакцию испытывали многие на личном опыте, в виде переживаний - это и есть зверь, его проявление. Неподконтрольный, голодный, яростный. Не оставляющий, если только будет такая возможность, места человеческому в человеке, если под человеческим иметь в виду культуру, воспитание и прочие достижения цивилизации.
В столкновении над Боденским озером погибли дети. Осиротевший в катастрофе Константин Калоев нашел и убил диспетчера, из-за ошибки которого это произошло. Это тоже зверь. Тоже наша глубинная эмоциональность. Тоже - наше бессознательное во всей своей силе и мощи. Бессознательное требует компенсации, и оно ее всегда получает.
Не существует человека без зверя внутри. Это нормально, так мы устроены, такова наша природа. Зверь - в каждом из нас. Вопрос заключается в том, насколько хорошо мы умеем с ним уживаться, и насколько хорошо он уживается с нами. Поступки зверя всегда - поступки зверя, поступки человека - это поступки человека. Нельзя превращать зверя в любимую болонку королевы, ребята.
Но сильный зверь требует сильного хозяина.
Многие уважаемые мной люди поддались зверю. И я понимаю, что это было неминуемо, так устроен мир, и так устроены мы. Мое отношение к этим людям не изменилось. Как человек, который в силу жизненных обстоятельств постоянно сталкивается с бессознательным, в том числе в коллективных его формах, я и не такого насмотрелся. Меня заботит то, как эти люди будут жить дальше. Как я писал в цикле про Льва Абалкина, подъем бессознательного - это всегда лютый пиздец. Это в определенной степени, если человек к этому не привык - психологическая травма. Собственно говоря, это психологическая травма и есть.
Моя рекомендация. Оставайтесь людьми. Это - лучшее, что вы сможете с этим сделать. А некоторые потрясения, от смотрения на себя в зеркале, в этом состоянии...
Он вспомнил, когда уже подходил к дому, и, вспомнив, остановился.
…Отшвырнув Уно, он полез вверх по лестнице, распахнул дверь и ввалился к ней, как хозяин, и при свете ночника увидел белое лицо, огромные глаза, полные ужаса и отвращения, и в этих глазах — самого себя, шатающегося, с отвисшей слюнявой губой, с ободранными кулаками, в одежде, заляпанной дрянью, наглого и подлого хама голубых кровей, и этот взгляд швырнул его назад, на лестницу, вниз, в прихожую, за дверь, на темную улицу и дальше, дальше, дальше, как можно дальше…
Мой вам совет. Поступите, как Румата в подобной ситуации.
— Кира, — сказал он. — Это был не сон.
И ничего особенного не случилось.
— Бедный мой, — сказала Кира. — Погоди, я сейчас рассолу принесу…
Просто признайтесь самому себе, наедине, что это был не сон. Не убегайте от зверя. Не прячтесь.
Теперь про правозащитное движение России.
Я неоднократно высказывался об этом отрицательно. И сейчас я вам на пальцах объясню, что я имею в виду. Вот мы с вами сели, и разобрались. Я разбирался - холодно, расчетливо, как человек, привыкший колупаться в таких вещах, а вы смотрели (а вы бы и не смогли возразить, на самом-то деле!). В результате мы получили определенную аргументацию. Базирующуюся на научных взглядах, то есть - проверяемую специалистами. Имеющими дипломы и регалии, а также права и все такое. Мы не обвиняли власти, не обвиняли никого - мы разбирались в механике процесса. И мы получили то, что получили. То, что мы получили - это определенная модель ситуации, научная, проверяемая, поясняющая все позиции обвинения и все заявления защиты. Если бы мне пришлось выступать с этим в суде (впрочем, я выступать не могу, ибо отсутствие образования и прочего требуемого, а также отношений с фигурантами, делает меня абсолютно посторонним лицом) - это была бы хорошая, аргументированная позиция для защиты.
Мне не пришлось выступать с этим в суде, суд сам все рассмотрел и решил данные обвинения считать недействительными, то есть - разобрались и без меня.
Что сделали правозащитники российские, коллеги обвиняемого? Они разобрались, как мы? Они построили модель процесса? Они показали, что данный процесс не содержал уголовно наказуемых намерений и действий? Нет.
В качестве линии защиты все, что сделали "правозащитники" - абсолютно бесполезно.
Более того. Начав кричать, что имеет место заказуха, будируя народ на предмет ненависти к власти, и так далее - принесли ли они пользу, или нанесли ли они вред? Они нанесли вред, ребята.
Выступая с заведомо ложными обвинениями в адрес органов и властей, а также обвиняя руководство в заведомо ложных мотивах, тем самым российские правоохранители поляризовали общество, доведя реакцию общественного мнения - о которой мы писали выше - до абсолюта. Все действия правозащитников только усилили ненависть к обвиняемому. Более того, привлекая в своих действиях совершенно посторонние, и большей частью маразматические соображения, тем самым российские правозащитники саботировали любую деятельность, которая помогла бы обвиняемому и его адвокату защитить права.
Деятельность российского правозащитного движения в данной ситуации абсолютно контпродуктивна - ребята просто попиарились на шару на этой теме, и ничего полезного не сделали.
Защита права, в том числе и со стороны общественных организаций, заключается не в непримиримом противостоянии с властью, а в кооперативной деятельности с властью и органами правопорядка, каковая кооперативная деятельность происходит в иннтересах закона, и приводит к улучшению правовой обстановки в государстве. Контрпродуктивнось, юридическая дикость, безосновательность, демонстрируемая российскими правозащитниками сплошь и рядом - это на самом деле подрыв самой идеи правозащитной деятельности. Один хороший адвокат, профессионально и честно исполняющий свои обязанности, делает для защиты прав и свобод многократно больше, чем все эти баранские пляски с бубном и будирование общества. Никакой защитной функции вся эта массовая истерия не несет, на самом деле, а даже и наоборот.
Можно возразить, что в деле Голунова, например, поднятая "волна" спасла фигуранта от подставы. Однако нужно отметить, что спасла от подставы не волна, а деятельность следователей и юристов, которые проверяли действия следственной бригады, и которым даже спасибо не сказали. И каковые следователи и юристы, действуя против корпоративной солидарности ментов (а это фактор!) и при этом подставляясь лично, все же разрулили ситуацию. Повлияла ли волна протестов на назначении данной комиссии? Да, повлияла. Однако отношение прокуратуры к делу Голунова изменила не она, а доказательства, собранные комиссией. А кто назначил комиссию? Комиссию такого типа может назначить очень небольшое количество высших должностных лиц - то есть те самые люди, против "произвола которых" действуют правозащитники.
А если не ругаться, не биться в истерике, не обливать грязью сверху донизу - а нормально, на официальном уровне, подавать соответствующие документы, жалобы, заявления?
Но и это не все. В последнее время вошли в обиход формы "правозащитной" агитации в виде принтов "Я-МЫ [Имя обвиняемого]". Так вот. Таких вот футболок по поводу Фургала (который, похоже, таки виновен, и которого, скорее всего, посадят) напечатано масса, а по поводу Дмитриева - хер. Почему? Потому что зассали.
Зассали, что начнут отлавливать и пиздить агрессивно настроенные граждане.
Если мы говорим о формах правозащитной деятельности, то мы должны иметь в виду, что системная правозащитная деятельность, как общественный контроль за правомочностью решений, принимаемых властью - должна иметь и системные формы проявления. Напечатали футболочек за Фургала - печатайте за Дмитриева. А если мы тут считаем, а тут рыбу заворачиваем - так это никому не интересно, это бессистемность и безответственность. Туфта это.
Системное, ответственное и компетентное правозащитное движение однозначно благотворно и однозначно укрепляет общество, улучшая работу правоохранительных органов, и обеспечивая необходимое улучшение отношений общества и власти. Однако то, что мы видим сейчас в России, к сожалению, таким феноменом не является.
Теперь про действия ментов и суда.
Первое - менты и судьи тоже люди, и субъективный фактор у них тоже есть. И фактор этот, с одной стороны, носит характер персональный, а с другой - подвержен влиянию массовых настроений. Потому решение суда первой инстанции, проходившего открыто, имевшего общественный резонанс и находившегося под влиянием субъективного фактора, было предрешено. Однако суд второй инстанции, проходивший в закрытом режиме, при уменьшении импринта коллективного мнения, рассмотрев доказательства, признал их недостаточными для обвинения в педофилии. То есть - мы имеем здоровое, рациональное отношение.
Закрыв глаза, Фемида обрела объективность.

Более того, второе обвинение - в хранении оружия - было признано состоятельным, и в соответствии с законом, за него было назначено наказание. То есть, говорить о том, что суд испугался "народных" протестов - глупо. Суд просто сделал свое дело.
Как, собственно говоря, и должен.
Я не верю в политическую подоплеку процесса. Всю политику в данный процесс привлекли исключительно правозащитники, и они же здесь и наиболее ярко обосрались, по крайней мере на публичном поле. Во время второго суда решения ждали всего пятьдесят человек, ждали в коридоре - это те, кто реально верил в невиновность Дмитриева и был достаточно смел, чтобы прийти. Громкого "народного вече" по поводу "судилища сатраповского" над "сущим ангелом, страдающим за правду", не получилось. Если бы это был политический заказ - сел бы, как миленький.
В общем и целом, я оцениваю деятельность правоохранительной системы в данном случае на четверку по пятибалльной шкале. Не на пятерку - потому что в начале повелись на эмоции.
Отдельно следует сказать, что в пределах бывшего СССР нет пока еще культуры работы с сексуальными преступлениями, аналогичной, например, таковой в Соединенных Штатах. С одной стороны это хорошо (не было повода), с другой - плохо. И здесь мне хотелось бы отметить, что в США во всех случаях, когда доказательная база недостаточна, а подозреваемый вызывает сомнения, полиция привлекает экспертов. Да, институт криминалистики на территории б.СССР существует, и он хороший. Крепкий профессиональный институт экспертов. Однако это - судебные и полицейские эксперты, который в общем случае варятся в круговороте шаблонных происшествий. Если мы вспомним дела, которые расследовал, как эксперт, Роберт Вуд, или роль психиатрической экспертизы в деле Билли Миллигана, то можно предположить, что независимый, незамыленный взгляд на проблему может представлять существенную ценность.
В силу наличия кучи профильных институтов в структуре МВД потребности к привлечению таких экспертов нет, однако мне кажется, что участие ученых, чья деятельность не связана с расследованиями преступлений, может освежить взгляд у специалистов-правоохранителей. Опять же, в следственной работе существуют ситуации, в которых для известных методов экспертиз не хватает материала. В таких случаях требуется замена одной экспертизы несколькими опосредованными. Ученый, со своим взглядом на проблему, может не только определить неочевидные полицейским экспертам варианты решения проблемы, но также, возможно, и реализовать нестандартные, но обоснованные научно методы экспертной (научной) оценки к имеющимся данным. Именно так действовал Роберт Вуд, например, в деле с таинственными пулями (которые оказались кумулятивной каплей, получающейся при взрыве детонатора, попавшего в уголь, в печи). Полицейскими методами это дело раскрыть было нельзя.
Что же касается сексуальных преступлений, то здесь дела обстоят крайне неважно. В СССР такие дела раскрывались исключительно оперативными методами. Благодаря этому, при наличии значительного количества жертв, все же удавалось получить бесспорные материальные доказательства вины. Однако повышение социальной мобильности в наше время, даже несмотря на увеличение возможностей контроля, делает оперативный метод еще более затруднительным, чем во времена СССР. Применяемые психологические портреты (профили), составляемые криминологами, создаются на базе стандартных моделей. Вместе с тем, в стандартных моделях могут быть недостаточно учтены параметры возрастные, профессиональные, связанные с социализацией человека в различных специфических малых группах и так далее. Гражданские специалисты, работая с точки зрения своего опыта и своей системы оценок, могут задавать дополнительные критерии для поиска, а в некоторых случаях, и расширять его, исправляя тонкости, порождаемые стандартными моделями.
Иными словами, я считаю, что при расследовании любых сексуальных преступлений работа психоаналитика может быть продуктивной, особенно учитывая тот факт, что психоанализ работает не только с осознаваемыми и вербализуемыми особенностями психики, но и с бессознательным.
Вот такие вот у меня мысли по поводу...

.
Journal information