Итак, сериал "Метод".
Прежде всего, мир, изображенный в сериале - страшная сказка. Слава богу, что наш мир не таков. Нет у нас каждый день нового маньяка, новых массовых убийств и так далее. Потому реализм ситуаций как бы не может быть предметом рассмотрения. За неимением претензии на реализм - реализм не рассматриваем. И вместе с тем, попытка создателей фильма показать мир, в котором чуть не каждый день на свет появляется новый серийник - вполне удалась. Мир живой, мир дышит.
Я уже отмечал, что симптоматика Меглина похожа на органическое расстройство, по сюжету фильма оказывается, что имела места детская травма. Реалистично. Психологическая подоплека образа Меглина, то есть его глубочайшее эмоциональное расстройство, передано чертовски хорошо. Мы еще коснемся этого момента, он напрямую связан с символикой картины.
Спецподразделение, в котором обучался Меглин - естественно, выдумка. Да, некоторые преступники в нашем мире тем или иным образом интегрировались в структуру правоохранительных органов. Была реальная история, когда юное дарование в области рукопашного боя решило тренироваться в условиях, приближенных к боевым, и по ночам отлавливало и калечило гопников. Отловили, объяснили - человек пошел в милицию. Реальная история, но никаких спецчастей из отморозков, тем более со спецполномочиями, в нашем мире не создавали. И не надо, на самом деле-то, и слава богу...
Любое художественное произведение строится так, что положительный герой характеризуется во взаимоотношениях с отрицательными героями. Именно эти взаимоотношения позволяют зрителю, или читателю, начать различить, что есть добро, а что есть зло.
Носителями зла, как нетрудно понять, в картине являются психически неадекватные преступники. В основном - убийцы.
Смотреть "Метод" как развлекательное кино вряд ли получится - уж очень специфическое развлечение выйдет. И в отличии от большинства изделий современного кинематографа мы имеем ленту, в которой композиция сама по себе является участником действия. Это не одноразовая история, это полноценный арт-объект с очень сложной структурой. "Метод" - это как раз тот случай, когда нужно не просто наслаждаться приключениями героев, а воспринимать образный язык произведения. И этот образный язык насыщен и перенасыщен символикой не хуже кубриковского "Сияния". "Метод" снимался из рассчета не на показ и кассу - он снимался так, чтобы его рассматривали. Говоря о единстве формы и содержания в данном контексте, уместно обратить внимание на вопрос Меглина, который он постоянно задает Есене: "Что видишь?". Этот вопрос не зря звучит много раз. Этот вопрос обращен к зрителю.
Не что думаешь, не что чувствуешь, не прет тебя, дорогой зритель, или не прет - что видишь?
Таким образом смыкается вербальный, текстуальный ряд фильма и его образное воплощение в единое целое. Этот вопрос Меглина - художественный метод, стыкующий расслабленное восприятие потребителя развлекательных сериалов со сложным художественным объектом, в котором соблюден принцип единства формы и содержания, и одно от другого неотделимо.
Когда-то таких фильмов снимали много. Тот же Тарковский, напримел, работал от композиции и освещения, это очень сложное для восприятия кино получается, и иногда, как в сокуровских "Днях затмения", не удается удержать целостность произведения под контролем. Ничего, в "Методе" - получилось.
Прежде всего, следует понять, что меглинский вопрос "что видишь?" является центральным, ключевым для восприятия картины. Стандартный шаблон восприятия, заданный привычкой жанра, говорит нам, что мы смотрим крутой дюдик про крутого детектива, пусть и с мухами в голове. Но по ходу картины Меглин прорисовывается отнюдь не крутым детективом... Он может поймать приступ в момент, когда на Есеню нападает убийца, и ей приходится самой отбиваться. Он может не успеть вовремя, и ей самой приходится иметь дело с маньяком. Он начинает день с бутылки, порой - неясно изъясняется, его мысли и речи путаны и бессвязны. В одной из сцен он срывается в едва не животное состояние, и если бы не Есеня... Если вы видите крутой дюдик про крутого детектива - вы не видите ничего...
Но если "Метод" - не крутой дюдик, тогда что мы смотрим?
Нам необходимо отказаться от идеи, что перед нами детектив. В конце концов, мы уже видели нечто подобное, в "Преступлении и наказании" Достоевского, где под маской детектива проглядывал моральный триллер, и герои были лишь персонализацией моральных начал. Отказавшись от восприятия героев "Метода" как от самостоятельных персонажей, рассматривая их как носителей и выразителей тех или иных идей и ценностей, мы получим совершенно иной взгляд на картину. И поймем взаимоотношения героев, как положительных, так и отрицательных. Впрочем, кто в "Методе" положительный герой, а кто отрицательный?
Символизм картины начинается с легенды фильма. Легенда говорит нам, что милиция неспособна расследовать определенный класс преступлений, и ей требуется некто, кто будет делать это - естественно, под присмотром самой милиции - вместо нее. Также, поскольку у милиции (в фильме) возникают проблемы с доказательством вины либо задержанием преступников, Меглин - наш уберполицай - имеет расширенные полномочия. Настолько расширенные, что ими обычно даже и не интересуются.
Что видишь?
Отвлекитесь от фигуры Меглина, и даже от образа врага (серийников и маньяков) отвлекитесь, и увидьте главное. То, что определяет мир картины. Что же это?
В одной из последних серий Меглин и Есеня подъезжают к дому, где "погулял" их "клиент". Следователь на входе говорит Меглину - "там страшно". На что Меглин ему отвечает - "это им было страшно, а ты должен работать". Вот в чем ключ. Отказ милиции (в фильме естественно) от расследования определенной категории дел и делегирование полномочий пограничнику-психопату - это полный аналог диалога Меглина и следователя в этом эпизоде. Милиция, которая (как во всяком случае, должно быть), должна хранить и оберегать, должна быть силой добра в борьбе со злом - отступила. Не смогла. Страшно. Мир "Метода" - это мир, в котором добро опускает глаза в борьбе со злом, боится, не может противостоять, и потому смотрит в сторону.
Мир "Метода" - это мир, в котором нет иной силы, способной противостоять злу, кроме иного зла. Символически этот образ передан следующим кадром:
Комната. Левая сторона - солнечная, правая - в тени. Левая сторона - свет и добро, правая - сумрак и зло. Есеня - посредине, она из мира добра, но пытается разобраться в природе зла, она между мирами. Меглин там, где его место - на темной стороне. А на светлой стороне - никого...
"Метод" - это история взаимоотношений добра и зла в мире, где добро отступило...
На протяжении фильма образ Есени, да и образ Меглина тоже, претерпевают изменения, взаимодействуя друг с другом. Здесь и нарочитая грубость Меглина, и покорность Есени, связанная с ее желанием разобраться в природе зла. И постепенное понимание этой пророды. Так, вместе с Меглиным Есеня постепенно начинает называть убийц словом "наши", к ней приходит понимание общности человеческой природы, недоступное тем, кто убежал на светлую сторону, и кому страшно смотреть на зло.
На протяжении фильма Меглин, будучи (в художественном смысле) злом, порой теряет ориентиры, и мечется в поисках, пытаясь все-таки обнаружить путь к добру.
Есеня же, сталкиваясь со злом лицо к лицу, испытывает муки, ломку совести, и это также имеет художественное выражение. В последней серии, когда ее пытается убить "клиент", она пытается отсрочить свою смерть, установив с ним эмоциональный контакт. "Клиент" не просто клиент - а опытный убийца, закончивший с Меглиным одну школу. "Это тебя Меглин научил" - говорит он, и нам становится понятно, что сейчас все закончится. "Тебе страшно?" - спрашивает он Есеню. И та отвечает - "да".
И здесь происходит невероятное.
"Клиент" не просто хочет убить Есеню, он хочет убить ее, чтобы наказать Меглина. Он видит в Есене Меглина, и убивая ее, как бы Меглина убивает. И тут Есеня делает то, чего никогда не сделал бы Меглин - она признается, что ей страшно. Фактически, она признается, что она из мира добра, а не как "клиент" и Меглин - из мира зла. И зло отступает...
Не потому, что зло впечатлилось добром, а потому, что с точки зрения зла это убийство не имеет смысла...
И в этом тоже заметен холодный циничный рассчет зла.
Чтобы помочь зрителю воспринимать картину именно как арт-объект, а не как проходной сериал, в начале каждой серии приводится эпиграф, своего рода максима из мира, где добро закрывает глаза. А чтобы зритель не воспринимал этот фильм как нуар (хотя это нуар и есть), или упаси боже - как трешак или боевик - съемки сделаны максимально натуральными. Это позволяет дать зрителю ощущение того, что рассматриваемые в фильме ситуации - они не в сферическом вакууме происходят, не где-то там - а где-то здесь. И рядом со всем этим тоже ходим мы, и ничего не замечаем.
И если мы так и будем ничего не замечать, то все равно кому-то придется идти туда, где страшно, и делать свою работу. И становиться для этого - злом. Потому что пока мы закрываем глаза, со злом в этом, только уже нашем мире, кроме зла бороться - некому...
Вот такая вот история...
Journal information