"У прогрессоров свои сказки" (ц) Влупельдупель.
Продолжаем...
Недомерок Фрэд тащился, глядя, как папочка полирует фалдой прикида свою прелесть. В животе после обеда было тепло и уютно, делать ничего не надо было, в раскрытое окно дома светило солнце, и тень от ласкаемой ветром травы шевелилась на столешнице. Папочка был настроен добродушно, и это было хорошо. Впрочем, папочка всегда добрел, когда брал прелесть в руки. Домашние этим вовсю пользовались, и когда папочка особенно серчал, например, хватал ухват и начинал гоняться по дому за родней, вся деревня слышала, как ему кричат - "где твоя прелесть?" Иногда соседи прибегали на крики и помогали папочку утихомирить, дружно скандируя "прелесть, прелесть". Взяв в руки прелесть, папочка быстро успокаивался, и начинал ее тереть до зеркального блеска.
Вообще говоря, тереть ее было лишним - она и так сверкала. Все с ужасом ждали, что будет, когда папочка в своем усердии сотрет прелесть совсем, но прелесть была ништяком, и очевидно, достаточно крепким - не то, что некоторые. Пока что не видно было, чтобы она стиралась со временем, и это радовало.
Чтобы папочка ненароком не учинил разбой и смертоубийство, родню его практически полностью освободили от общинной работы. Родня должна была непрерывно следить, чтобы прелесть не потерялась ненароком, и не произошло беды. С одной стороны, это было неприятно, так как не давало Фрэду тусоваться с односельчанами. С другой стороны - он имел особый статус, и редкие участия в коллективных действиях, несмотря на недостаток ежедневного общения, все же проходили без каких-либо конфликтов. Все понимали, что у Фрэда важная и общественно полезная задача - следить, чтобы папочка совсем не двинулся умом. А оно, знаете ли, когда старейшина слаб на голову - это для всех плохо. Получить ухватом по голове никому не хотелось, и потому Фрэда любили.
Папочка четкими, точными, акцентированными движениями тер прелесть и брюзжал.
- Эх, молодежь, молодежь - говорил папочка. - Ну вот скажи мне, разве можно так - поле скосили, а сено полностью не заскирдовали. Нет, оно понятно, что ничего не станет. Но заскирдовать надо. А то вдруг под сеном гриб заведется? Нужно, чтобы солнышко землю грело, чтобы подсохла она. А то скоро осень, гриб на поле прорастет - беда будет. Опять варить зелье, гриб уничтожать, а после зелья сам знаешь, как трава растет. А скотину зимой кормить чем?
Фрэд запомнил сказать односельчанам, чтобы заскирдовали завтра.
- Папа, завтра заскирдуют, я напомню.
- Точно?
- Точно, я запомнил.
- Смотри, Фрэд, учись, делай, что говорю делать.
Папочка тронулся умом после похода за ништяками. Вот уходил нормальный, а вернулся - уже тронутый. Но так бывало. Ништяки - это волшебство, а волшебство разное бывает. Никто не знает, что волшебство сделает с человеком, и потому все, что связано с волшебством, надо терпеть. Проблемы начались, когда папочка стал самым старшим жителем деревни. Все его погодки поперемирали, а он жил - хоть бы хны. Самый старший, старейшина, должен был быть во главе всего. А у папочки как раз с головой проблемы. И ведь нельзя взять другого - потому как обычай. Вот, чтобы беды не случилось, и пришлось пойти на такое нарушение. Самый старший кроме папочки фактически всем руководил, но чтобы не было позора - папочка считался старшим. А родня его следила, чтобы прелесть всегда была рядом. Опять же - это Хрендальф подсказал, а всем известно, что если Хрендальф что скажет - лучше сделать, потому что иначе плохо будет. Да и когда у папочки в руках была прелесть - голова у него работала.
Жители соседних деревень односельчан Фрэда слегка побаивались. У всех жизнь, как жизнь, а у этих старейшина все время с ништяком ходит, и урожай у него всегда самый лучший, и живет он как-то подозрительно долго. И еще - в гости к ним сам Хрендальф заходит. А вот это вот вообще ненормально, надо сказать.
Папочка тиранул прелесть еще несколько раз, посмотрел критическим взглядом, приблизив к глазам, на плоды трудов своих, и удовлетворенно вздохнул. Положил в стоявший на столе ларец, закрыл крышкой, и посмотрел на Фрэда. Глаза его подернулись поволокой, и он зевнул. Фрэд знал, что сейчас нужно будет довести папочку до постели, и он будет спать. Так и случилось. Когда папочка, пробормотав что-то неразборчивое, захрапел, Фрэд заглянул в ларец, убедился, что прелесть лежит и сверкает, и вышел на улицу.
Развалившись в различных позах на траве, его уже ждали трое друзей. Сперва назначенные деревней в товарищи, со временем они стали настоящими друзьями для Фрэда. Глядя на вернувшегося из похода за ништяками папочку, деревня решила, что один идиот - это уже плохо, и негоже, чтобы еще и другие в деревне появлялись. Потому, когда Фрэд на время сна папочки становился свободен, вся компания тусовалась, помогая Фрэду влиться в общественную жизнь деревни. Учитывая особенную роль папочки, и не по годам ответственную нагрузку на Фрэда, иногда тусовка эта носила несколько оторванный характер. Друзья неоднократно забирались в соседские сады за фруктами, их ловили, делали внушение, но строго не наказывали. Такая беда, такая вот нехорошая история приключилась со старейшиной. Впрочем, никаких особо серьезных происшествий не было, Фрэд рос несколько себе на уме, но с точки зрения односельчан был вполне нормальным. Плюс-минус. Раскинув на пальцах, кто останется сторожить сон папочки, четверка разделилась. Фрэд, Мори и Сум отправились гулять, Пон остался возле дома, на случай, если папочка проснется - напомнить ему про прелесть и бежать за Фредом.
Недомерки были народцем невысоким, субтильным, потому крупных построек не делали, а жили в землянках. Деревня недомерков выглядела, как цепочка холмов, с тропками между ними. Земля сохраняла прохладу летом, и защищала от холода зимой. Землянки недомерков были не просто землянками - иногда выкапывались целые лабиринты, с погребами для продуктов, отдельными помещениями для еды, сна и развлечений. Вокруг деревни недомерков простирались поля, а территория окружалась забором, слишком символическим для обычного человека, но достаточным, чтобы защитить деревню от мелких хищников. обитающих в окрестных лесах, и вполне достаточным, чтобы скотина не разбежалась. Неспособность воевать и мирный характер обратили жизненную активность недомерков на земледелие и животноводство, на благоустройство и торговлю. Брать у них особо было нечего, да и пролезть в недомерочьи дома было непросто, потому их не тревожили соседи. А еще потому что знали - случись что, недомерки прибегут и предупредят. А еще - у них всегда есть запасы продуктов, и обмен с ними гораздо выгоднее, чем конфликт.
Входы в дома недомерков потому особо не прятались, и были украшены, на самом высоком холме стоял идол, ярко раскрашенный, подобный явлению божественных сил, и недомерки всегда были рады гостям. Потому что торговля, и потому что новости. В целом недомерки жили вполне благополучной жизнью, но оседлой, и о народе этом знали только соседи, а соседей было немного, и заняты они были своими, соседскими, делами. Иногда, правда, судьба заносила недомерков далеко от дома, но и тогда они не испытывали особых проблем. Их принимали за человеческих уродцев, а обижать уродцев плохо, и обычно ничего плохого не случалось. Папочка Фрэда, например - так даже ходил в поход за ништяками. Хрендальф позвал. Уходил папочка нормальным - вернулся двинутым. Такие дела.
Целый день компания друзей шлялась по окрестностям, целый день общались они с односельчанами. Наступил вечер. Фрэд вернулся к дому. Возле дома спал Пон, в доме было тихо. Фрэд прошел внутрь, нащупал дежурную свечу, кремень и огниво, зажег. Прошел по дому, зажигая свечи, и заглянул в спальню. На постели лежал папочка, и не дышал. Он умер во сне.
Так закончилась жизнь старейшины деревни, и так Фрэд, наконец, получил свободу от своих обязанностей приглядывать за папочкой. А еще - теперь он, по праву наследства, стал отвечать за прелесть. Пока Хрендальф, или еще кто-то, не освободит его от этого странного и зловещего ништяка...
[Примечание]
Примечание:
В тексте италиком выделены слова и фразы, произносимые на таинственной языке божественных посланцев. Так получилось, что они значимы, и потому в тексте фигурируют в значении. Нужно понимать, что аборигены этого языка не знают, и фразы произносят фонетически, наделяя культовым содержанием. А поскольку и то, и другое нам приходится описывать одним языком - нужно как-то разделять, вот италиком мы и будем это делать. Поскольку в культовом варианте употребления, совпадающем в большинстве случаев с нормативным оригинала, при том же смысле слова произносятся с особым значением, и читать их нужно соответствующим образом. Ну то есть придавая им особый вес, выпуклость и значимость.
Однако, чтобы не затруднять написание бесконечными шрифтовыми выделениями, наиболее употребительные термины древнего языка божественных посланцев мы будем после некоторого количества повторений писать обычным образом. Есть теория, что читатель привыкает к контексту...
Journal information